Sapiens - Страница 46

Спросите белого расиста, откуда взялось неравенство рас, и получите псевдонаучную лекцию о биологических различиях между расами. Скорее всего, вам сообщат, что в арийской крови или генах имеется нечто, благодаря чему белые изначально умнее, порядочнее и работают прилежнее. Спросите закоренелого приверженца капитализма об иерархии богатства, и вы, вероятно, услышите, что неравномерное распределение денег – неизбежное следствие объективных различий в способностях и возможностях людей. Согласно этой версии богатые стали богатыми, потому что они способнее и трудолюбивее, чем бедные. И нет причин негодовать, если богатые получают лучшее лечение, лучшее образование и лучше питаются. Они заслужили свои привилегии.

Индусы с их кастовой системой верят, что мироздание поставило одни касты выше других. Существует известный индуистский миф творения: боги создали мир из тела первосущества Пуруши. Солнце сделали из глаза Пуруши, Луну – из его мозга, браминов (жрецов) – из его уст, кшатриев (воинов) – из его рук, вайшьев (крестьян и купцов) – из чресл, а шудр (слуг) – из ног. Стоит принять это объяснение, и разница между брамином и шудрой покажется столь же естественной и вечной, как разница между Солнцем и Луной. Древние китайцы верили, что, когда богиня Нюйва создавала людей из земли, она замешала тончайшую желтую глину и вылепила из нее аристократов, а простонародье получилось из темной грязи.

Но разум говорит нам, что все эти иерархии – плод человеческого воображения. Брамины и шудры не созданы богами из различных частей тела первосущества – нет, различие между кастами закреплено теми законами и нормами, которые жители Северной Индии изобрели примерно 3 тысячи лет тому назад. И, вопреки Аристотелю, никаких биологических отличий между рабами и свободными не установлено. Человеческие законы и нормы превратили часть людей в рабов, остальных – в хозяев. Между белыми и черными некоторые биологические различия наблюдаются – такие, как цвет кожи и тип волос, – но нет никаких данных, что эти различия затрагивают интеллект или мораль.

Большинство людей считает иерархию своего общества естественной и единственно справедливой: это все прочие общества руководствуются ложными и нелепыми критериями. Сегодня Запад морщится от самой идеи расовой иерархии. Нас шокируют законы, запрещающие чернокожим селиться в «белых» кварталах, учиться в тех же школах, что и белые, лечиться в тех же больницах. Тем не менее иерархия богатых и бедных существует и поныне – причем богатые живут в изолированных роскошных районах, их дети учатся в престижных закрытых школах, они лечатся в лучших, наиболее оснащенных больницах, – и все это большинству американцев и европейцев кажется вполне разумным. Притом что уже доказано: большинство богатых людей всего лишь унаследовали богатство, и большинство бедных обречены на бедность только потому, что они родились в бедных семьях.

* * *

Увы, похоже, что в сложно устроенном человеческом обществе не обойтись без воображаемых иерархий и несправедливой дискриминации. Разумеется, не все иерархии равноценны с моральной точки зрения: в некоторых обществах наблюдается вопиющая дискриминация, другие же обходятся без крайностей, но историкам не известно ни одно развитое общество, которое сумело бы обойтись без дискриминации. Вновь и вновь люди упорядочивали свое общество, распределяя население по воображаемым категориям: знать, простолюдины, рабы; белые и черные; патриции и плебеи; брамины и шудры; богатые и бедные. Этими категориями регулировались отношения между миллионами людей: утверждалось, что одни люди в политическом, юридическом или социальном статусе выше, а другие – ниже.

У иерархий имеется важная социальная функция: люди, совершенно друг с другом не знакомые, сразу понимают, как им друг с другом обращаться. Не приходится тратить время и силы на личное знакомство. В пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион» Генри Хиггинсу нет надобности ближе знакомиться с Элизой Дулитл, чтобы выяснить, как должны строиться их отношения: достаточно услышать ее акцент, чтобы признать в ней представительницу низшего сословия, с которой можно поступать как вздумается – например, поставить на нее деньги, словно на карту в игре: он-де сумеет выдать цветочницу за герцогиню. Современная Элиза-флористка тоже быстро соображает, как строить разговор, чтобы продать побольше роз и гладиолусов десяткам покупателей, заглядывающим в течение дня в ее магазин. Подробно выяснять вкусы и финансовые возможности каждого ей некогда, а потому она полагается на социальные коды – кто как одет, какого возраста, а если в глубине души Элиза не слишком политкорректна, то она учтет и цвет кожи, и сумеет отличить совладельца солидной фирмы, который закажет большой букет элитных роз ко дню рождения матери, от мальчишки-курьера, который может позволить себе только букетик маргариток.

Конечно, свою роль в социальной стратификации играют и природные способности людей. Но даже разнообразие способностей и характеров в значительной степени обусловлено воображаемыми иерархиями. Иерархии влияют на способности и характер двумя способами. Прежде всего почти все навыки человеку нужно сперва привить, а потом развивать. Даже если ребенок отмечен печатью таланта, его дар скорее всего останется незамеченным, если его не пестовать, не оттачивать и не упражнять. Но далеко не все люди имеют шанс культивировать и развивать свои способности – это зависит от их положения в воображаемом социальном порядке. Хороший пример – Гарри Поттер. Мальчик, потерявший родителей – выдающихся волшебников, – воспитанный невежественными маглами, приезжает в Хогвартс, не имея ни малейшего опыта колдовства. Семь книг понадобится для того, чтобы он разобрался в своих способностях и раскрыл свой потенциал.